Лестница профессиональной компетентности в социологии

В Калифорнии, в центре новой золотой лихорадки по добыче IT- продуктов, который называется Кремниевой долиной, я столкнулся с интересным феноменом умолчания своей ученой степени перед работодателями и заказчиками. Некоторые наши российские айтишники, трудящиеся в их бесчисленных «стартапах», стирают со своих визиток намеки на ученую степень. Причины вполне рациональны. Это проблема переквалификантов и недоквалификантов. Ты либо слишком умный для этой работы или при проверке выясняется, что не вписываешься в их формат необходимых компетенций, который у них стоит за понятием PhD.

Почему-то самые наглядные метафоры о профессиональной компетентности связаны с медициной.
В коридорах поликлиник, на работе и среди родственников и друзей вы можете встретить людей, которые ошеломляют широтой медицинских знаний. Свободное владение специальной терминологией, перечисление симтоматики заболеваний, уверенная постановка диагноза, знание ведущих специалистов и клиник, создает впечатление, что перед вами опытный проктолог, психиатр и т.п. Эти люди являются кошмаром лечащих врачей. Они знают все, за исключением маленького нюанса – лечить не умеют.

Причина очевидна: они не владеют рутинными практиками этой профессии, ремеслом врачевателя, который постепенно выращивается в анатомичках, ночных дежурствах в отделениях больниц, в заботах о тебе опытных учителей и наставников, в зубрежках атласов на латыни, в ужасе и отчаянии после неудачного лечения своего больного и эйфории после правильно поставленного диагноза и удачного выздоровления пациента, в которое сам до конца не верил и т.п. и т.д .

Это лестница компетенции, где перепрыгивание через ступеньки рутины ремесла порождает опасных мутантов, разрушающих профессиональное сообщество, превращающих дисциплину в любительское занятие, где все решает туристический интерес к теме, поверхностные знания и удачная имитация владения профессиональными терминами и инструментами.

Прозрачность границ нашей гуманитарной дисциплины и естественная вовлеченность в ее практики населения рождает иллюзию квазикомпетентности. Все мы психологи, политики, историки, педагоги, социологи и т.п.
Но, как ни странно, не все мы летчики, хирурги, органисты (никогда не видел самоучителя игры на органе) и физики-ядерщики.

В социологии специалист, который в процессе своего студенчества, учебной практики, аспирантуры и даже докторантуры сразу перепрыгнул несколько ступеней рутинных элементов ремесла, связанных с собственным длительным опытом исследовательской работы по теме, сразу в преподаватели, доценты и профессора, будет обречен «торговать игрушками и сувенирами» своей профессии.

Не нужны дискуссии, чтобы оценить качество специалиста, если ему «повезло» получить степень через «договорную защиту», через «учебное исследование для галочки», через публикацию для публикации и т.п. Аналогия с «договорниками» в футболе и последствия их для спорта и спортсменов очевидны. На «договорняки» не ходят болельщики. На симулякры защит диссертаций не ходят ученые и студенты.

Сувенирный отбойный молоток шахтера, игрушечное пианино, деревянный меч, все понимают - это необходимо для представления о профессии, для пробуждения интереса к ней. Но этого недостаточно для ее освоения. Для этого нужны рабочие инструменты и навыки пользования ими. После тренажера, тебя пересадят в настоящий автомобиль и самолет – там начинается реальная практика.

В социологическом образовании с этим проблемы, но поиск новых форматов и методов профессионального обучения не прекратился. Я знаю замечательных исследователей, обладающих редкой способностью осознания своей компетенции и к передаче своего опыта и знаний. Даже есть новые инновационные системы обучения.

Может быть, нужны площадки для обобщения и осмысления этого опыта подготовки социологов-исследователей? Вроде бы они есть. Это профессиональные журналы, есть блоги и форумы, есть заинтересованные специалисты, есть летние школы по методам, семинары, мастер-классы.

Короче, кажется, что есть все, но мы теряем рынок спроса на профессиональную компетенцию в академических исследованиях, на социологию как профессиональное ремесло (маркетинг, работа с персоналом и политтехнология – отдельная тема).

Может этот товар сегодня не нужен?

Исследовательская рефлексия в глубинном интервью

Вопрос о том, как же на практике стать "рефлексивным исследователем", в моей почте стал частым гостем. Хочу поделиться своими соображениями и пригласить к обмену опытом на сей счет.

Для меня процесс исследовательской рефлексии – это «маятниковое качание»
или искусство постоянной смены собственной позиции, перехода от роли
главного действующего лица изучаемого процесса к роли отстраненного
наблюдателя, в том числе и наблюдателя за самим собой. Это также
«качество исследователя, которое позволяет ему приближаться или же
абстрагироваться, отдаляться от исследовательской темы», как мне указали в одном письме.

Однако, чтобы на практике, осуществить это методическое указание социолог должен в глубинном интервью превратиться в трансформер. Т.е. он, как герой детских мультиков должен обладать способностью к перевоплощению из интервьюера – в наблюдателя за процессом коммуникации с респондентом со стороны, а из наблюдателя со стороны превратиться в наблюдателя за собой. И обратно и так много раз.

Кто это может делать естественным образом? Как этому можно научиться?
Легко и «естественно» это могут делать только шизофреники с диагнозом раздвоение личности или параноики, способные постоянно следить за самим собой, а также герой популярной песни бывшего солиста "Секрета" Максима Леонидова, который мог «оглянуться посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я».

Как же этому можно научиться, без риска попасть в клинику?

Решение это видится многими сторонниками новых подходов в рефлексивности как особом искусстве исследователя, позволяющем осознавать субъективизм, определять его рамки, «контекстуализировать» получаемое в ходе исследования знание.

Здесь предлагают освоить два важных умения.
C одной стороны – умение позиционироваться: выбирать
теоретический подход-перспективу, осознавать свою позицию в
исследовательской практике как социальном действии и все
контексты и уметь действовать с точки зрения выбранной позиции.

С другой стороны – умение абстрагироваться, оценивать свое
участие в исследовании с точки зрения «социально других» и себя
как «социально другого» или умение «децентрировать» себя как
исследователя.

Мне трудно судить, как это происходит на практике у обладателей этих умений. Мы же повышаем свою рефлексивность с помощью наших "длинных столов", где проговариваем друг другу свою позицию в интервью, свои интерпретации поведения респондента, свои гипотезы и проч. Получая обратную связь на эту свою рефлексию, получаем некую тренировку в "вытаскивании внутреннего диалога" и представление о многообразии интерпретаций твоего собственного опыта, которые дают коллеги. Это приводит к определенному пониманию своего индивидуального исследовательского стиля.

У нас даже есть забавная классификация этих стилей. например, "фактолог", "эмпат", "удачный попутчик", "психотерапевт", "институционалист", "программист" и т.п. Это проявляется в вопросах, которые задает исследователь, в его способах объяснения поведения респондента, мотивах и т.п.

Знание своего исследовательского стиля, на мой взгляд, очень помогает в развитии рефлексии.