вторник, 26 января 2016 г.

Исследовательское интервью как генератор анекдотов

За годы работы " в поле" у меня собралась небольшая коллекция неожиданных ответов респондентов , их оговорок , невообразимых  сравнений и необычных метафор, которые могли бы украсить любой сборник анекдотов. 

Меня всегда интересовал вопрос о том, действительно ли я являюсь свидетелем рождения анекдота или мне пересказывают где - то уже услышанное, чтобы впечатление произвести или обратить в шутку неловкость при разговоре или уйти от неприятной  темы. 
 А может я как-то провоцирую " КВНовский" ответ своим вопросом или сам контекст беседы представляет ситуацию рождающую парадоксальную реакцию респондента?

В принципе, это может быть, т.к. самым коротким путём к созданию продуктивного КИВа является парадокс. Поэтому исследователь, который заражён поиском ответов на вопросы о причинах падоксальной ситуации, зачастую, сам забавно формулирует вопросы, а при уточнения ответов приводит сравнения и метафоры, а иногда и сам рассказывает анекдоты, которые, по его мнению, хорошо иллюстрируют или поясняют вопрос. 

Этим он создаёт " концертное" настроение, т.е. благоприятную среду для подобного рода креатива.

У этого методического феномена есть свои плюсы и минусы. С одной стороны это даёт богатый материал для интерпретации интервью, может помочь в оценке достоверности и надежности данных, повернуть тему беседы в нужное русло или наоборот увести в сторону и превратить  интервью в встречу капитанов КВН.

После Нового года моя коллекция пополнилась сразу двумя " артефактами". В раздел оговорок, где хранился алмаз моего собрания, оговорка интервьюера при прощании с респондентом: 
"Как жаль, что наше интервью, наконец- то, закончилось", поступил новый экспонат.

Мой Собеседник, освящая свою позицию по Крыму, гордо и внушительно произнёс: " Чужого нам никогда и нигде не было надо. Крым наш, чей бы он не был!!!"  Красавец, не правда ли?

Раздел неожиданных ответов пополнился ценной находкой  из интервью, где собеседница жаловалась на панические атаки, истерики и перманентную депрессию, котороми она изводит себя и своих близких. Перейдя к самоуничижению, она сетовала на то, что уже даже не хочет взять себя в руки, что совершенно развалилась, что стала размазней, слезливой ... и т. п. и т. д. Цитата из записи интервью:

И: А чего так, что уже даже не хотите себя взять в руки? 
Р: Да, уже не хочу.
И: почему?
Р: да потому что противно!
И: Противно взять себя в руки?!!
Р: да, именно
И: как это можно брезговать брать себя в руки? Что уж вы себя с чем сравниваете ...., что уж, это уж как-то, совсем как-то ?
Р: ну, нет, как брезгую, ничего не брезгую, как это "брезгую" себя в руки.. (возмущённо трясёт головой), а "противно" же я говорю. Вы не поняли, не надо так говорить, не смешно.
И: простите, я не хотел обидеть, я понял, брезговать это не противно, т.е. противно это не то, что брезговать
Р.: вот 

В первом случае, может быть, была вставка из анекдота, которого я не знаю, а может "выпад осадка" информационного шума на тему событий вокруг Крыма перед Новым годом. 

Во втором случае, налицо провокация интервьюера, для которого "противно и брезгую " -синонимы, а может  решил подыграть, развлечься, постебаться. Иногда в процессе беседы , что называется заносит. Бывает от усталости, раздражения или наоборот, слишком  " игривого настроения". 

Хотя, сама по себе фразочка "противно брать себя в руки" может сгодиться для КВНов.




суббота, 16 января 2016 г.

Крымский опрос как "проверка на вшивость"

Если рыбу будут оценивать по её умению лазать по деревьям, то она будет чувствовать себя безнадежной дурой, но и белка испытает комплекс неполноценности, если в качестве критерия её оценки будет умение плавать и дышать под водой.

Массовые опросы общественного мнения не моя компетенция, поэтому оценивать методику  новогоднего опроса ВЦИОМа в Крыму из перспективы качественного подхода - это риск  создать систему оценки "белкорыбы", что влечёт сопротивление коллег по цеху, вплоть до рекомендаций попытаться обучать кулинарии близких родственников, если уж в оценках работы полстеров ты не "как рыба в воде".

Однако есть более общие методологические вопросы особенностей применения тех или иных инструментов в условиях конкретного поля и есть узкие перекрестки, где полстеры используют качественные методы не в плане междисциплинарного исследования и прочих "миксовых" затей, а для создания своёго инструментария - это, так называемые, "пилоты" и "разведочные" интервью.  С их помощью, отчасти, решается проблема понимания респондентами формулировки вопросов, их последовательности, набора альтернатив ответа и даже возможный ассортимент "смыслов", которые респонденты будут вкладывать в свои ответы анкетерам, интервьюерам, операторам телефонных опросов, роботам и проч.

Наиболее актуален , на мой взгляд, методологический вопрос: "Как возможно и зачем проводить массовые опросы общественного мнения  в острых стрессовых для респондента жизненных ситуациях (вооруженные конфликты, природные и техногенные катастрофы, "обострение дружбы народов", открытое противостояние враждующих сторон, порождающее "баррикадное сознание" и т.п.)?

Насколько знаю, по этому вопросу конвенции не существует. Например, украинские коллеги утверждают, что однозначно можно и регулярно это делают.  Наши поборники соблюдения профстандарта социолога  считают это недопустимым с точки зрения научных и этических принципов исследования, а "смежники" видят в таких активностях исключительно политические технологии и манипулятивные практики.

Моя позиция по данному вопросу опирается на полевой опыт работы с людьми, находящимися в стрессовых ситуациях, вызванными причинами от них не зависящими, так называемые "обстоятельства непреодолимой силы". Из этой перспективы, можно сказать, "пилота", я бы не приставал к ВЦИОМу с "разборами полёта" по формулировкам вопросов и времени его проведения, т.к. в данном случае это не имеет решающего значения по сравнению с общим контекстом этого опроса.  Можно уточнять,  является ли респондент пострадавшим от отключения электричества или это его лично не коснулось. Можно в лоб, напрямую спросить о готовности терпеть лишения до лета, когда наладят подачу энергии из  России, но не сдавать "наш Крым" обратно Украине. Можно выбрать подходящее время для опроса, починить выборку и т.д., но это существенно не повлияет на ответы. Они будут зависеть от того  как воспринимают респонденты то, кто задаёт вопрос, зачем и что потом могут сделать с ними , если ответишь "неправильно".  Поскольку в данном случае речь идёт не об объективной реальности, а сугубо  субъективной, как, впрочем, всегда,  то тонкости формулировки здесь не имеют такого значения, как при обыденных  для респондента  обстоятельствах. Респондент сам конструирует смысл вопроса под влиянием контекста, о котором исследователь  может строить свои гипотезы и пытаться их учитывать или игнорировать, что определяется целями и задачами опроса.  

Приведу два примера.  Один относиться к временам "Первой чеченской компании" середины 90-х. Довелось мне тогда оказаться в лагере для беженцев и вынужденных переселенцев (в            основном они были из Грозного)  в качестве специалиста по постстрессовым расстройствам (ПТСР) и вести приём пострадавших (моё первое образование - психолог).
В ходе психотерапевтической сессии с одним из  пациентов- беженцев я, напрямик спросил его о том, как он относится к идее отделения их республики от России, что считалось причиной конфликта. Ответ помню дословно: " Зачем спросил,  на вшивость проверяешь!? Ты кто? Доктор? Вот и лечи давай."

Второй пример на эту тему возник в позапрошлом году, т.е. спустя почти 20 лет,  в Калиниграде, где я в составе экспедиции, организованной тем же ВЦИОМом, в качестве приглашённого эксперта по качественным полевым исследованиям, получил идентичный ответ на схожий по смыслу  и неуклюжий по форме вопрос, который тоже задал "не в тему". Звучал он примерно так: " Слышал, что Литва , поляки и немцы предлагали калининградцам тоже провести референдум, как в Крыму, мол, будете опять Кенигсбергом" и будет вам счастье. Что думаете по этому поводу?". Возникла пауза, собеседник стал меня внимательно разглядывать, а потом сказал: "А мне казалось, что вы про подготовку к Чемпионату мира (имеется ввиду ЧМ по футболу в 2018 и это действительно было целью экспедиции) приехали узнать."  

Не сложно догадаться, что во всех этих кейсах мои вопросы были восприняты как провокация или тест на лояльность и  мне дали недвусмысленно это понять, что не в моей компетенции задавать такие вопросы. Я тогда подумал, а что было бы, если это была моя "компетенция" и вопросы были отшлифованы более тонко .  Из контекста интервью можно предположить, какой ответ получил  бы " московский  гость"  на такой социабельный вопрос при любой формулировке, но с присутствием слов "референдум". "Крым", "Кенигсберг", "немцы".  
"Баррикадное сознание"  формирует ответ в зависимости от того, с какой стороны "баррикады" прозвучал вопрос, от субъективной оценки его адекватности текущей ситуации и безопасности для респондента.

При тестировании ключевых исследовательских вопросов мы используем две координаты - интерес респондента к теме и безопасность с т.з. свободы слова. Соответственно КИВ может
попасть в однин из четырёх форматов интервью: 1) " интересная беседа на важную тему"  ( исследовательское интервью в идеале) - респондент заинтересован в теме данного вопроса и чувствует, что может свободно выражать свои мысли. 2) " пустой разговор" - отвечать на данный вопрос безопасно, но не интересно; 3) " и хочется и колется" (интервью на грани фола) - вопрос важен и интересен, но выражать собственное мнение небезопасно; 4) " допрос, провокация, экзамен" - отвечать небезопасно и неинтересно. 

Причём восприятие формата интервью зависит от позиции респондента. Если его позиция не противоречит мнению большинства, властей и проч., то КИВ не будет восприниматься как " экзамен", вопрос скорее покажется риторическим. Симптомами " теста на лояльность" являются значимый рост "социально одобряемых ответов" после исключения альтернативы "затрудняюсь ответить", сокращение времени на обдумывание ответа, отказ от комментария своей позиции общими фразами " а как иначе", "мы все так думаем" и т.п.

Если предположить, что суть КИВа по теме энергоснабжения Крыма - это фиксация масштаба поддержки политики Президента по вопросу " чей Крым",  то респонденты "тест на лояльность" прошли, мнения не  разделились.  Если власть озабочена выявлением скрытого протеста, который может проявиться в неожиданный момент, в соответствии с концертом Дж. Скотта, когда население  применяет в отношении сильной власти  "оружие слабых" (внешняя лояльность при внутреннем сопротивлении), то здесь нужны другие методы. Например, различные формы включённого наблюдения, анализ альтернативных источников, экспертные интервью и т.п. В том числе и данные массовых опросов (особенно, анализ динамики "изменения настроения"). По сути для такой задачи нужен мониторинг с "миксовых" метододическим инструментарием, а не разовый опрос.

Для проверки продуктивности  данной аналитики можно позвонить в Крым своим знакомым и задать любые по форме вопросы, но непременно используя фразы:  "терпеть неудобства" или "вернуть Крым Украине" плюс не забыть напомить, от кого исходила инициатива выяснить мнение по этому поводу. Если ответы будут существенно отличаться от 90% "фабричного опроса", то все вышесказанное  - это  рассуждения белки о компетентности рыбы карабкаться по деревьям.